«Юрий Николаевич Мищеряков жил в Москве, работал в серьёзном бизнесе и никуда не рвался. Когда политические силы из Оренбурга поняли, что начался застой и нужны конкурентные выборы, пригласили его для участия в выборах».

«На меня вышли совсем незадолго до избирательной кампании. Вообще она была очень короткой: около трёх-четырёх месяцев. В открытую помогали Мищерякову, в том числе, Александр Анатольевич Куниловский (сейчас депутат Заксоба — «ОП») и Игорь Александрович Удовиченко (впоследствии работавший замначальника одного из управлений Администрации президента — «ОП»).

Впервые с Юрием Мищеряковым я познакомился в Оренбурге. Штаб у нас был очень небольшой. Всё делалось «на коленках». Мы ведь фактически были в прямой оппозиции.

Я никогда не носил бороду и не собирался, но тогда дал себе зарок, что побреюсь только в том случае, если мы победим в этой избирательной кампании, поскольку всю душу вкладывал в кампанию. Так что, через два дня после победы, я эту бороду сбрил»

Гостиница «Оренбург», 2008 год. Автор Nathalika

«Из соображения безопасности мне меняли место жительства чуть ли не каждую неделю. Жил в каких-то квартирах, в гостинице «Оренбург» и «Лада».

В те времена мы мало что знали об информационной безопасности, но на всякий случай все переговоры начинались с того, что каждый участник вытаскивал аккумулятор из своего телефона.

Мы понимали, что мир тесен и все друг с другом как-то завязаны. Информация могла утекать куда угодно и от кого угодно, поэтому был очень узкий круг лиц, которые принимали решения.

Поскольку не на кого было положиться вообще, я был одновременно и человеком, который раздавал деньги тем, кто выполнял какие-то заказы. Это рискованное дело и сейчас я на это бы не пошёл. Мне эти деньги выдавали в портфеле, а я через недели две с этим портфелем возвращался и высыпал на стол расписки. Помню, по окончании кампании там не хватало какой-то суммы. Около $2 тыс. Одной расписки не хватало. Мне её, конечно, простили, но спустя 3-4 года я её нашёл в каких-то своих тетрадях. Я привёз её тогда Александру Куниловскому, чтобы ни капли сомнений не оставалось, что я со всеми расплатился».

«Всё, что мы могли делать в публичном пространстве – это, в основном, газеты и листовки. У нас не было телевизионного ресурса. Всё, что мы смогли сделать для телевидения — изготовить несколько видеороликов.

Телевизор для нас был закрыт, всё равно, что сейчас для оппозиции. У нас основная ставка была сделана на газеты, листовки и на работу Юрия Николаевича с населением. Он встречался с населением во дворах, на предприятиях, которые не боялись организовывать такие встречи. Вот и вся агитация.

Юрий Николаевич был молодцом: он не жалел себя и мотался по встречам с утра до вечера. Не знаю, сколько килограммов сбавил тогда Юрий Мищеряков, но к концу он был сильно измотан.

Кроме того, было буквально три информационных повода, на которые камеры не могли не приехать: это, в частности, информация о создании коалиции.

К сожалению, Мищеряков был не очень силён в публичности. Это было одной из проблем. Он — хозяйственник. Когда журналист задаёт вопрос, опытный политик выкрутится — переспросит, уточнит, почему этот вопрос задают именно ему и т.п. А Юрий Мищеряков начинает рассказывать дотошно всё, что знает, признаваться в ошибках, слабостях. Он был не политиком, а хозяйственником, и это вызывало серьёзнейшее уважение, в том числе, у людей. Не пришлось из него ничего лепить в имиджевом плане. Только отсечь лишнее.

Одно дело — кампания в масштабах региона, когда можно нарисовать на плакате замечательное лицо и несколько умных слов. Там можно ввести в заблуждение людей, которые никогда не будут иметь возможность встретиться с кандидатом лично. А здесь — в хорошем смысле маленький город Оренбург, и Юрий Мищеряков пешком прошёл его, встречаясь с людьми глаза в глаза. Это действительно не имиджевая победа, а победа кандидата Мищерякова.

Плюс, это огромное количество ошибок, которые совершала команда Донковцева. Она нам помогала своим непрофессионализмом».

«Сторона Геннадия Донковцева владела какими-то навыками, но политтехнологов они, кажется, вообще не привлекали. Это была большая ошибка Донковцева. Руки политтехнологов с их стороны не чувствовалось вообще.

Главная сложность была в том, что Горсовет тогда сделал выборы под Донковцева — однотуровыми. То есть, ему достаточно было набрать на два голоса больше, чем у Мищерякова или Фролова, и он сразу стал бы мэром. Шанс победить был только в том случае, если мы в этом единственном туре наберём больше голосов».

«Начинали мы с рейтинга известности в 3%. Прелесть в том, что в рамках этих трёх процентов почти все планировали голосовать за Юрия Мищерякова. В этом была главная надежда, что по мере повышения узнаваемости будет повышаться рейтинг признания, учитывая серьёзный бэкграунд Мищерякова, который ранее работал с Гаранькиным в сфере городского хозяйства. Главным было не «сделать» каких-то имиджевых ошибок».

«Отдельная история — переговоры с кандидатами со стороны оппозиции Донковцева. Тогда все понимали: если они будут оттягивать друг у друга голоса, то в условиях однотуровых выборов не победит никто из них. Это был компромисс, к которому подтолкнуло местное законодательство. Если бы выборы были двухтуровыми, то я не уверен, что эта коалиция бы состоялась, и кто-то уже в первом туре снял свою кандидатуру в пользу Мищерякова. А так члены коалиции понимали, что не снять кандидатуры – значит сработать на действующую власть. Это был политический выбор.

Лидер выявился довольно быстро. Социологию делала глубоко уважаемый профессионал Галина Викторовна Шешукова. Если бы мы с самого начала избирательной кампании пытались договариваться с ними, то они бы нас послали подальше. Но потом, когда они увидели рейтинги Шешуковой, поняли, что в условиях однотуровых выборов, если они не договорятся, потопят все друг друга и таким образом сработают на Донковцева».

«Это была та редкая кампания, когда мне никто не мешал. Когда не было советчиков, когда всё понимала семья Юрия Николаевича. Как правило, нет злейшего врага на кампании, чем близкие люди и друзья по охоте, у которых на всё есть свои мнения. Со стороны Юрия Николаевича не было таких друзей и родственников, которые бы каким-то образом мешали и влияли на ход избирательной кампании. У нас с ним было полное взаимопонимание. Я ему благодарен за это доверие мне и всем тем, кто тогда работал в штабе».

«У нас была одна история, связанная с катастрофической нехваткой денег. Никто тогда не рисковал вкладываться. Александр Куниловский тогда даже квартиру продал. Это вообще уникальный человек. Он если даёт мужское слово, то идёт до конца.

Когда стало понятно, что объявился лидер, приехала целая команда политтехнологов от одного известного лица, который сейчас в фаворе, поэтому я не буду называть его фамилию. Прелесть в том, что эта команда приехала с деньгами. Таких команд тогда по России было очень много. Они с деньгами заказчика приезжали в город, где проходят какие-то выборы, и, если удавалось победить, видимо, впоследствии требовали какой-то благодарности.

И тогда приехали такие люди. Эти ребята украли у нас две недели. На это время наш штаб приостановил свою активность, а они занялись исследованиями. Проводили фокус-группы, углубленные интервью с «випами». Через две недели они, по итогам исследований и фокус-групп, сказали, что здесь шансов победить практически нет, и уехали. Они украли у нас две недели, учитывая, что вся кампания длилась три месяца.

Я помню, мы тогда сели с Юрием Мищеряковым, Александром Куниловским и Игорем Удовиченко и, посмотрев друг другу в глаза, сказали: «ввязались в бой, значит, надо идти до конца».

Нужно отдать должное Юрию Николаевичу. Он очень щепетильно относился к таким темам, где пришлось бы потом отвечать ресурсами, которые ему не принадлежат. Он говорил, в том числе представителям коалиции, мол, ребята, я вам конечно благодарен, но имейте в виду, ни о каких серых схемах, ни о чём противозаконном в дальнейшем и речи быть не может: я блюду свою репутацию. И, кстати говоря, именно поэтому было очень сложно договариваться не только с коалицией, но и со многими участниками. Юрий Николаевич декларировал, что ничего того, что по нашим временам называлось бы «откатом», не будет. Говорил он это всегда в присутствии других людей. Этим затруднялись переговоры: он был несгибаем. Зато я смотрел на него и думал: «Уважаю!»

«Недели за две до выборов мы сделали социологию и уже знали, что обогнали Геннадия Донковцева. Тогда мы боялись манипуляций на избирательных участках. Юрий Николаевич пригласил специалистов по работе с избирательными комиссиями из Екатеринбурга. Они помогли в этом плане».

«Это была одна из немногих действительно настоящих кампаний: без кулуарных договоренностей. А если и была встреча Юрия Мищерякова с Геннадием Донковцевым (уже не помню о такой), то только чтобы договориться вести себя по-мужски».

«Юрий Мищеряков — это человек советской закалки, красный директор. Когда он мне говорил о своём отношении к Оренбургу, я понимал, что это не литературные красивые слова.  

Он всегда с теплотой вспоминал годы работы с Гаранькиным. Город для него — это глубоко личное. Он, наверное, хотел оставить след в его истории. И он это сделал.

Я помню, что испытывал чувство гордости, что у человека такая нематериальная мотивация. Ему ничего не было нужно материального: у него и так всё было. А если бы он не стал главой города и продолжал вести бизнес, у него было бы то, о чём мэры и мечтать не могут.

Как психолог могу сказать, что у него нет страсти к власти. У него нет страсти к подавлению. Он большой сильный человек, а у таких людей с детства нет необходимости что-то кому-то доказывать».

---

Материалы из личного архива Александра Ершова

Фото на обложке: Александр Ершов и Юрий Мищеряков