07 сентября, 2016

Анна Очкина: «Это абсолютно переломная кампания. 19 сентября мы будем жить в другой стране»

Анна Очкина: «Это абсолютно переломная кампания. 19 сентября мы будем жить в другой стране»

Кандидат философских наук, замдиректора Института глобализации и социальных движений Анна Очкина рассказала Оренполит.ру об использовании чёрных технологий в Оренбуржье и о том, почему кампания может стать переломной. Эксперт ожидает внутрифракционного конфликта ЕР в новом созыве Госдумы.

«Что должен сделать политик, чтобы очернить себя? С моей точки зрения — убить кота»

— Каким образом собиралась информация для исследования по использованию чёрных технологий в регионах?

— Все такие доклады готовятся на основе анализа документов. Это основной метод и сейчас он гораздо более эффективен для многих исследований, чем, например, анкетный опрос. Вы, скорее всего, ничего не узнаете о чёрных и белых пиар-технологиях, если пойдёте в поле и начнёте опрашивать людей. Они так привыкли к потоку информации, что просто не фильтруют его и не обращают внимания.

У нас был казус в моём родном городе Пензе. Люди искренне считали, что реклама одного из банков, где предлагалась ставка в 12% пенсионерам, — это портрет некоего кандидата, который обещает скидку на что-то в 12%. Этот баннер воспринимали как предвыборную агитацию. Никто не задумывался, что это на самом деле такое.

В нашем исследовании анализировалась и сопоставлялась информация СМИ.

Вывод такой: классический чёрный пиар с очернением и клеветой сейчас не работает. Первая причина — усталость от информационного потока. Люди выхватывают отдельные эпизоды и словосочетания. Часто возникает ситуация, когда человек не помнит, что писали в СМИ о каком-то человеке: то ли он украл, то ли у него украли. Никакой ясной картины не возникает.

Но даже если это могло бы быть выгодно какому-то кандидату, то это бессмысленная трата времени: на мотивы выборов это уже никак не влияет. У нас нет такой активной политики, когда люди понимают: «Это плохой кандидат, я за него голосовать не буду» или «Я что-то узнал плохое, поэтому пойду голосовать за другого». Кроме того, существует интернет, где можно проверить информацию, если ты хочешь это сделать. Поэтому махровые технологии становятся всё менее и менее популярными.

— Если чёрный пиар неэффективный, почему его до сих пор используют? В него верят?

— Да. Во-первых, на каждый избирательный штаб мы не наберём гениев. У нас много регионов и избирательных штабов. Есть стандартные схемы, и люди в них верят.

Сами кандидаты часто настаивают на применении стандартных схем. Их гораздо легче контролировать. Всё это не безлично. В каждом процессе есть люди, у которых целый набор мотивов, и далеко не каждый мотив связан с применением какой-то суперстратегии. Он может быть связан с сохранением своего места, получением гонорара и так далее.

— Я не очень хорошо понимаю значение слова «эффективный» в отношении чёрного пиара, но понимаю, что пиар может воздействовать в том числе на антирейтинг и на известность. Например, когда Сергея Катасонова сняли с выборов губернатора, — как оказалось, по договорённости — как это повлияло на его известность и на антирейтинг?

— На известность это точно повлияло положительно. Более того, с моей точки зрения — это большой имиджевый подарок. Он был признан сильным кандидатом, если его обменяли на место сенатора. То есть круто обменяли на самом деле. Это означает, что у него были большие шансы. И это понимают даже равнодушные к политике люди. Второй момент: Сергей Катасонов стал тройным оппозиционером: губернатору, мейнстримовской партии и в какой-то степени он позиционируется как независимая фигура в самой ЛДПР. Я не вижу, чтобы что-то могло повлиять в этом на антирейтинг. Не вижу прямой связи. Если антирейтинг и возник, то, с моей точки зрения, он вряд ли связан именно с этой ситуацией.

— В отдалённом районе области у жителя в распоряжении может быть только один источник информации — газета, которая подконтрольна правительству области. В этой газете могла появиться информация про уголовное преследование Сергея Катасонова, но не появилась информация, что этого дела на самом деле не существовало.

— Если представить такую ситуацию — хотя, мне кажется, что она искусная — то да, конкретно эти люди не пойдут голосовать за Сергея Катасонова. Но если они действительно готовы более-менее сознательно делать выбор, то они проверят информацию.

Кроме того, в нашей стране это не большое пятно на репутации кандидата. Я вообще не понимаю, что должен сделать политик, чтобы очернить себя. С моей точки зрения — убить кота. Тогда он окончательно падёт в глазах избирателей. Если вы узнаете, что этот политик жесток по отношению к детям и кошкам, то тогда, наверное, у него не будет пути в политику. Всё остальное, с моей точки зрения, наши граждане простят.

— Вы сейчас только что подсказали нашим политтехнологам, как действовать дальше.

— Ну вот если кто-то напишет, что этот политик бросил кошку, то это будет определённо плохой человек, а уголовное дело…

Есть две особенности в менталитете — не очень люблю это слово, но в данном случае оно подходит. Первую выразила Марина Цветаева: мысль о неправедности денег неотделима от русской души. Если у человека много денег, то праведником он в глазах людей не станет, что бы ни сделал. Второй момент — от сумы и тюрьмы не зарекайся. Сам факт уголовного дела далеко не у каждого человека вызывает чёткого ощущения, что что-то не так. Да, что-то не так, но почему — это ещё большой вопрос.

«У нас люди погружены в повседневную жизнь и в увлекательную борьбу за выживание. Не думаю, что они активно отслеживают ход кампании»

— Все случаи, приведённые в докладе, заведомо считались использованием чёрных технологий. Но нельзя же исключать того, что это реальная инициатива журналиста: дать информацию о том или ином кандидате.

— Это вопрос термина. С моей точки зрения, «компрометирующая информация» здесь более чёткий термин.

Информация может быть истинной, ложной или истинной, но поданной в ложном ключе. Вне зависимости от того, как она используется, мы можем говорить, что это чёрный пиар. Если вы как журналист хотите вскрыть какой-то непорядок, то вы обращаетесь к общественности. Вы можете подать какие-то документы в суд, ищете правду. Если вы позволяете использовать этот материал в избирательной кампании, даже если он чистый и правильный, значит, это часть чёрного пиара. Негативная информация о кандидате может быть правильной, но в пылу и в раже избирательной кампании у вас не будет времени оправдаться или перепроверить её.

Очень часто на чистую информацию может многое «налипнуть».

— Вы работаете в нескольких регионах России. По вашему, в Оренбургской области «чёрный пиар» используется в большей или меньшей степени?

— Именно противодействия, как мне кажется, в Оренбургской области больше, чем в других регионах: блокирование автобусов, снятие рекламы, щитов и так далее. И заметность кампании выше, чем в среднем. Очевидно, оппозиция более чёткая, менее послушная, имеющая более яркий образ. Здесь вы идёте рядом со столичными регионами и северо-западными, где действительно оппозиция похожа на оппозицию.

Что касается «чёрного пиара», то, мне кажется, у Оренбургской области более-менее средний показатель.  

— Может ли приведённая вами в пример ситуация с агитационным автобусом повлиять на кампанию?

— Когда мы рассуждаем об этом, то представляем вольно или невольно такого избирателя, который сидит и с утра до вечера оценивает шансы того или иного кандидата. Что-то произошло, и у него сразу — раз! и поменялось представление.

У нас люди погружены в повседневную жизнь и в увлекательную борьбу за выживание. Не думаю, что они так активно отслеживают ход избирательной кампании.

То, что история вышла в федеральные СМИ и стала таким анекдотом в смысле интересного эпизода кампании, то, скорее, это будет плюс для ЛДПР. Выгоды для ЛДПР это принесёт больше, чем если бы автобус доехал до места, по моему мнению. То же самое — для «Единой России»: вреда это принесло больше, если бы автобус доехал до места. Это то, о чём я говорила — стандартная схема. Мы сейчас не допустим, а что будет стратегически дальше, даже через день или два, мы не будем думать. Мы сейчас совершим не очень благовидный поступок и дальше посмотрим. Это типичные стандартные действия, которые невыгодны для тех, кто их делает.

— По Бугурусланскому округу идёт кандидат от КПРФ Семён Уралов, который по данным источников Оренполит.ру являлся политтехнологом кандидата от ЕР по тому же округу — Игоря Сухарева.  

— Многообразная личность.

— Как вы думаете, насколько может быть правдой то, что он настоящий, а не технический кандидат, и для чего он может использоваться, если он является техническим?

— Я не знаю, технический он кандидат или нет, но он точно средство для раскола объединённой оппозиции. Объединённая оппозиция — вещь хитрая для «Единой России». КПРФ, СР и ЛДПР, может быть, в меньшей степени заинтересованы в этом объединении, чем ЕР это неприятно. Происходит консолидация электората. Каждой оппозиционной партии это может быть невыгодно, потому что они не знают, у кого же будет перевес. Тем не менее это объединение страшно невыгодно для ЕР, потому что повышаются шансы, что выберут не её.

Семён Уралов может считать себя совершенно настоящим кандидатом и даже настоящим коммунистом. Ну мало ли, человек уверовал. Всякое бывает. Даже политтехнолог может заиметь принципы, почему нет? Но у него миссия совершенно чёткая — очернить именно оппозицию как чёткую и вполне привлекательную альтернативу ЕР. Миссию он выполняет последовательно. Может быть, топорно, но бьёт по конкретным точкам.

— А если говорить об одномандатных округах?

— Здесь будет борьба не партий, не программ, а личностей, их образов, личных качеств. Хотела избежать этого слова — борьба харизм.

Я в 2012 году была наблюдателем на президентских выборах и видела совершенно трогательную сцену, когда на участок довольно рано пришла очень пожилая женщина. Была очень просто одета. Настоящая деревенская бабушка. Она очень долго читала биографии кандидатов. Потом, наконец, зашла в кабинку, проголосовала, встала перед портретом Михаила Прохорова и сказала: «Милок, я проголосовала за тебя, ты же тут самый молодой. Они вон какие зубры и у них много шансов». У меня просто выкатилась слеза, потому что видеть, как бедная деревенская бабушка поддерживает миллиардера, очень трогательно.

Я также видела, как муж критиковал жену за то, что она проголосовала за Сергея Миронова (лидер «Справедливой России — «ОП»). Она ответила, что кандидат очень приличный, интеллигентный и никогда не лез в политику. Это очень хорошая характеристика для кандидата в президенты: он никогда не лез в политику (Смеётся). Может быть, она была права, но это же смешно. Поэтому в одномандатных округах будет чистая борьба фигур. И здесь единственная партия, которая будет помогать своей тенью кандидату по одномандатному округу — КПРФ. Обратите внимание, что Семёна Уралова на агитации нет. Это очень характерная черта для КПРФ. Они никогда не пиарят личность, в отличие от ЕР или ЛДПР. Очень разумно сделать акцент на личности. У КПРФ есть только одна личность, которая сидит в Москве. Только одна, и вы её знаете.

У «Единой России» есть административный ресурс, который она использует беззастенчиво. И именно ЕР, а не бюджет, сформированный из наших налогов, будет строить детские сады, и так далее.

«Если Игорь Сухарев идёт только на выборы в Госдуму по одномандатному округу, значит, он уверен в победе»

— Можете для Оренполит.ру спрогнозировать итоги выборов именно по 143-му одномандатному округу? Я опрашивал нескольких экспертов, и только один решился дать определённый ответ, что победит кандидат от ЕР с отрывом в 1-2%. Все остальные не рискнули делать прогноз.

— Я считаю этот прогноз, что кандидат от ЕР победит с очень небольшим перевесом, очень близок к истине. Мне он представляется разумным и обоснованным. Но интуитивно мне кажется, что победит Катасонов. Начнётся скандал, и, может, всё кончится пересмотром итогов голосования и так далее. Интуитивно мне кажется, что прорыв будет.

— Игорь Сухарев не стал баллотироваться в Заксоб. В случае проигрыша по округу он не будет ни депутатом ЗС, ни депутатом ГД.

— Поэтому будет скандал.

— Какое после этого у него может быть политическое будущее?

— Пристроят куда-нибудь. Что, мало мест в стране, куда можно пристроить отставного политика? В крайнем случае, фонд создадут. Нормальное политическое будущее. Не пропадёт.

Если Игорь Сухарев идёт только на выборы в Госдуму по одномандатному округу, значит, он уверен в победе. А у него есть много рычагов, чтобы её обеспечить. ЛДПР у вас ведёт себя грамотно и отслеживает эти способы. Поэтому это будет «горячий» участок.

Но, повторюсь, тот прогноз, о котором вы сказали, — рациональный. Вся логика к нему подводит.

«Популярность личности для ЕР получила большую важность и значение, потому что популярность самой партии падает»

— Какими вы видите итоги выборов в Госдуму?

Считалось, что эти выборы будут скучными. На самом деле — это абсолютно переломная кампания. Мы 19 сентября будем жить в другой стране. Даже если будут абсолютно предсказуемые результаты, уже очень переформатировано политическое поле. Противостояние идеологий почти нет. Есть очень жёсткое противостояние между группировками и людьми. Люди переходят из партии в партию, ища площадку для выдвижения. Это значит, что сами партии будут меняться внутри.

— В чём может выразиться эта переломность в парламенте?

— Неожиданно будут возникать альянсы. И не по стандартным партийным принадлежностям, а по тактико-статегическим. Я думаю, что будет причудливое правительство, в котором будет всего по чуть-чуть: от самых радикальных либералов (имею в виду неолибералов в экономическом смысле) до каких-нибудь консерваторов… Я уверена, что правительство станет смесью бульдога с носорогом и кусочком Тузика, как в детстве говорили. Оно будет стараться удовлетворить всех. Конечно, такое правительство будет абсолютно нерабочее. Ничего не сможет решить. Как сороконожка с головокружением просто не будет понимать, куда ему податься.

В итоге этому правительству придётся обратить внимание на Думу. Вот тогда и начнётся. Депутаты вдруг поймут, что они не просто так сидят. Они хорошо сидели. Лучше работы, чем работа депутата, в нашей стране вообще нет. Сколько раз было, когда Борис Юрьевич [Кагарлицкий, директор ИГСО] или я спрашивали у действующих депутатов: как вы могли проголосовать за такой законопроект? Они отвечали: «Это не я. Я кому-то дал карточку». Я понимаю, что у депутата ответственности меньше, чем у уборщицы, которая моет мою кафедру. К ней, по крайней мере, можно предъявить претензии. К депутату — нельзя. Ведь его не было — он карточку отдал. Прелестная должность.

Поэтому я считаю, что переломность будет заключаться в росте уровня ответственности.

— Возможны ли какие-то внутрифракционные конфликты в новой Госдуме?

— Конечно. Без них вообще невозможно обойтись. «Единая Россия» будет первая колоться, потому что придут одномандатники, а они очень сильно привязаны к региону, где совершенно другое положение у элиты политической и административной. Потому что она очень близка к народу, в отличие от московской. Люди придут с совершенно другой повесткой. Часто — с реальной.

— По оренбургскому округу выдвигается экс-глава областного центра Юрий Мищеряков, хотя изначально планировалось, что пойдёт Андрей Шевченко. Мищеряков — достаточно непредсказуемый политик и иногда ведёт себя протестно. Например, был против отмены прямых выборов глав муниципалитетов…

— Это правильная позиция, потому что отмена прямых выборов глав просто убила местное самоуправление. И это очень плохо для губернатора, потому что становится очень высокой централизация в регионе, а у нас дифференциация уровня и качества жизни внутри региона чуть ли не выше, чем между регионами. Было бы очень разумно, чтобы существовали люди, которые ориентировались на интересы местных жителей, а не только на губернатора: что скажет, то и сделаем. К сожалению, у нас всегда так выстраивается политическая иерархия, что лояльность предпочтительнее реальной управленческой эффективности. Так что Мищеряков прав.

— Губернатор принимал решение, насколько я понимаю, ориентируясь на позицию, чтобы во власти не оказывались т.н. случайные люди. Вы с ней не согласитесь?

— Это не путь. Все всегда ссылаются на Черчилля, который говорил, что демократия — это худший способ правления, но лучшего человечество не придумало. Но есть ещё замечательное выражение, по которому лучший способ правления — это монархия. Если монарх абсолютно добр, абсолютно справедлив, абсолютно бескорыстен и бессмертен.

Демократия всегда неудобна. Она всегда медленна. Она неожиданна. Всегда хочется её отменить и ввести единоличное правление. На самом деле, единственный способ исправить ситуацию — развивать демократию дальше и дальше. Потому что всё больше людей в этот процесс втягивались и, наконец, научились принимать более взвешенные решения. Это единственный способ. На того же губернатора может повлиять масса факторов. А информированность одного — ниже, чем информированность массы людей.

— Мы начали с Мищерякова. Много ли таких протестно настроенных кандидатов ЕР идут в Госдуму?

— Думаю, да. И это уже начало того процесса, о котором мы говорили. Дума-то будет, может, гомогенна по партийным признакам, но по реально политическим она будет страшно гетерогенной. Люди всё-таки приходят в Госдуму с определёнными политическими амбициями. Когда всё начинает ломаться, можно резко увеличить свои позиции. Для солдат, как известно, нет лучшего шанса стать генералом, чем война. В мирное время, поди, дослужись.

Поэтому в эту Думу пойдёт много таких людей. Популярность личности для ЕР получила большую важность и значение, потому что популярность самой партии падает. Значит, нужно выбирать личностей посимпатичнее, а таковыми могут оказаться люди, может быть, чуть-чуть несогласные. По крайней мере, не коматозно-согласные. Поэтому Дума будет интересная. Начнутся движения, новообразования, страшно сказать это слово. Надеюсь, доброкачественные. Учитывая, что правительство тоже будет смешным, нам в следующем году будет забавно-презабавно.

Леонид УВАРЧЕВ


Фото: Оренполит.ру