Проходивший службу в городе Ясный Оренбургской области солдат-срочник Дмитрий Монастыренко 4 апреля был найден повешенным. Его отчим Сергей Кащеев рассказал в соцсетях, почему семья не верит в суицид 20-летнего сына. Оренполит.ру публикует текст сообщения целиком.

— Друзьям и соотечественникам...

4-го апреля этого года мой приёмный сын Дмитрий Монастыренко был убит во время службы в армии, находясь в наряде на боевом посту в воинской части РВСН в городе Ясный Оренбургской области.

Я не его отец. Я его отчим. И воспитывал его с 12 лет. Воспитывал так, что в армию на службу он очень стремился, начисто отвергая все попытки родственников «откосить» или выбрать место «потеплее». Его не призвали весной 2015-го. И мы настойчиво добивались его призыва осенью. Я звонил в военкомат города Пласта Челябинской области и просил военкома призвать его. Даже просил именно так, как бывший военнослужащий просит сегодняшнего офицера. Как бы «по дружбе». Сейчас себя за всё это ненавижу.

А к армии я Диму готовил. Три года он у меня работал матросом на парусном судне в Новомихайловском, где я работал в ВДЦ «Орлёнок», он учился в школе, а дочка Оля училась в Туапсе в педучилище. Потом мы всей семьёй переехали в Подмосковье в город Озёры. Я устроил его в железнодорожный техникум, который он с успехом закончил. Отправлял его в походы по Кавказу, возил на аэро-шоу в Жуковский, заставлял много работать на турнике. Ещё учил, как себя вести в случае проявления «дедовщины».

Диму призвали в октябре 2016-го. Призван он был по месту прописки, из села Ларино Челябинской области. Звонил он мне и моей жене в Подмосковье каждое воскресенье. Звонки мы ждали, начиная с раннего утра. Ему всё очень нравилось. Он гордился службой. На фото, что нам прислали из части, он висел на доске почёта. Серьёзно занимался турником и гирями.

1 апреля я был на работе. Он позвонил маме и сказал, что в субботу уходит на 4 суток в наряд. Всё нормально, но, правда, оговорился, что его «достал» один офицер. 26-ти лет. Лицо неславянской национальности. Сказал, что, мол, «молодой совсем, но достаёт по-чёрному». Как потом оказалось, тоже самое он сказал нашей дочери Ольге Монастыренко, которой в этот же день позвонил в Челябинск.

4 апреля мы получили звонок с извещением, что наш сын покончил жизнь самоубийством. С такой же формулировкой мы получили [письменное] извещение о его смерти.

А ещё несколько звонков с расспросами о наших с ним взаимоотношениях. О какой-то «несчастной любви» с девушкой Жанной из Челябинска.

На похоронах в селе Ларино в Челябинской области, куда мы приехали с матерью Димы Еленой Кащеевой, мы встретились с Жанной. Она на похороны приехала даже с родителями и проводила его до самой могилы. Она рассказала, что 25-го марта она написала Диме, что отказалась от дружбы с другим молодым человеком и приняла решение ждать его из армии. Он написал, что очень этому рад. В семье у нас Дима был светом в окошке и был, может быть, даже слишком любим. Больше никаких «причин» для суицида не было.

Несмотря на незаконченное следствие, извещение уже чётко сформулировало причину смерти. Российская армия даже привезла покойника в село в купленном ими гробу, но приехавший сопровождающий из части искренно удивился вопросу о здоровье и моральном состоянии того 26-летнего офицера, чью фамилию, имя и отчество мы уже знали. Он слышал об этом первый раз в жизни! Все сослуживцы, с которыми сумела связаться наша дочь Ольга в соцсетях, кто через кого-то, а те, кто уже отслужил, так и прямо высказывались о нём, об 26-летнем старшем лейтенанте, как о звере. Мы сообщили о словах Димы в часть в тот же день, 4-го апреля. Между тем родителям твёрдо заявили о «самоубийстве через повешение».

Только вот всем двум сотням родственников и земляков, хоронивших Диму, невооружённым взглядом было видно, что у него рассечена нижняя губа, разбито ухо. На голове имеется вмятина и кровоподтёк. От одного взгляда на рану на ухе можно определить, что такого удара достаточно, чтоб вырубить лошадь. И, скрывая убийство, затолкать тело в петлю. Никто!!! Никто не поверит, что Дима мог сам покончить с собой!!! Он очень любил семью, всех бабушек и дедушек. Он знал, что всем нам сократит жизнь на десяток лет каждому. Он знал, что достаточно *** (подразумевается нецензурное слово, аналогичное слову «ударить» — «ОП») этому подонку по голове чем-нибудь тяжёлым, можно даже и обойтись просто гауптвахтой. А в случае его смерти — пусть даже двумя годами штрафбата. Я его к этому готовил, на всякий случай.

Деньги на дорогу Лене и мне собрали наши друзья. Участие Лены Петропавловской не просто помогло, а вообще стало решающим. Друзья в Озёрах собрали деньги в одну сторону. А так бы мы даже на похороны не смогли бы приехать. Уже в дороге стали получать переводы отовсюду. Многих отправителей я «вычислил», хотя они имена скрывали. Очень много было незнакомых. Огромное всем спасибо! Мне бы хотелось отчитаться перед всеми, кто прислал деньги. Чуть ниже.

На похороны собирало всё село. От попытки сунуть прибывшему военкому наши билеты с надеждой, что они их оплатят, Российская Армия стыдливо отмахнулась. Не подошли даже к нам — родителям вообще. Я подошёл сам, но говорить не смог. Димку как раз выносили из бабушкиного дома.

Мы не сдались. Бабушка копила деньги на зубы, [её деньги], деньги наших друзей, родственников и земляков позволили провести очень дорогостоящую независимую экспертизу в городе Челябинске. Туда в том числе ушли ваши переводы в мой адрес, друзья! Результаты ещё неизвестны.

Но неужели «честь мундира» заставит военную прокуратуру закрыть глаза на побои и отсутствие других причин и вынести вердикт, который освобождает от ответственности Российскую Армию и конкретного командира 26 лет неславянской национальности от ответственности?

Диму отказались отпевать в церкви. Армия освобождается от всех материальных выплат. На семье лежит пятно сына-самоубийцы. А военная разведка уже 4-ого апреля вскрывает личную страничку Димы во «ВКонтакте» и от его имени развивает версию несчастной любви, общаясь со всеми его друзьями от его имени, явно пытаясь раскопать и доказать семейный скандал или «несчастную любовь»

Это не просто свинство. Это преступление!

Слышишь? Российская Армия?! Подавитесь вы своими компенсациями!!! Мы переживём без ваших сра..ых денег!!! Не хочется только, чтобы следующие пацаны «кончали жизнь самоубийством» в ваших незапятнанных военных частях!!!!

P.S. Никто из следственных органов к нам так и не обратился по поводу звонков сына 1 апреля. Ведь должны быть с нас сняты показания по поводу его слов о 26-летнем старшем лейтенанте?

И ещё. Я учил сына узлам. И морским. И рыбацким. И альпинистским. У него был самый любимый узел, который он завязывал и пользовался постоянно. С закрытыми глазами. Если он покончил с собой – он бы завязал ТОЛЬКО ЭТОТ УЗЕЛ! Должно же было нормальное непредвзятое следствие сфотографировать верёвку и узел? Я узел покажу только нормальному следователю, или адвокату, в котором будет уверена дочка Оля. Я не уверен, что приедет очередной военный кагэбэшник и не выведает мою, хоть и косвенную, но улику.

Я никогда больше не посоветую ни одному пацану ходить в армию! Вы меня очень убедительно переубедили! Я был патриот. Даже слишком. Некоторые друзья называли меня «ватником». Я теперь другой. Я ВАМ больше не верю! Пусть мне позвонит Шойгу! Пусть мне скажет, что мой сын не самоубийца!!! Я, может быть, прощу. Мой телефон 916-980-8123. Или ваша самая маленькая бомба в Сирии не стоит оставшейся жизни десятков русских людей? Зачем так?!

Я прошу РЕПОСТА всех, кто это прочёл. Может, это каким-то боком дойдёт до Шойгу. Хочется верить, что есть справедливость, честность, вера, надежда, любовь. Я говнюк, конечно. Мне бы стать в первый ряд бойцов армии – против армии. Не знаю. Я так любил свою армию. Наверное, я дебил.

Но так хочется, чтоб МОЙ СЫН был последним. Ему, Шойгу, я ещё верю. Хочу верить. Мол, «местные князьки» отмазываются. А «Барин» — он рассудит. Понимаю всё. Тупо всё. Теперь ещё раз спасибо всем друзьям. Известным и неизвестным. Больше денег не надо. У нас есть ваши деньги на обратную дорогу. Проживём.

Спасибо ещё раз очень!!!!!!